Второй Акт. Синий диван, внезапно появляющийся во дворе и также внезапно исчезающий.
Немые письма, обретающие голос случайно. К черту Фриша. К черту белый.

Пустотрепетность пьет чай и к концу действия умрет, подавившись кусочком сахара.
Вороны разлетелись от пьяных возгласов в небо.
«Мой бедный обвинитель, что за бред?..» Нет, нет, не так..
The world is treating me ba-а-а-а-аd, misery
В окне пусто, и это я сейчас не про Луну. Руки не ржавые, но.
Металлический дребезг в голове, сплошной. Бумага не порчена, потому что никак.
Второй день. Слишком. А ведь не виноват, что не додушили.
Хватит же, ну, сколько можно.. Выпь.


I'll remember all the little things we've done.
Возрождение не состоялось, дух на исходе вообще и дня, пора подыскивать гробик. Охра

---

Наша девочка играет в странные игры и путается в показаниях.
Шпинат и меланхолия. Пара синяков на память.
Все это трогательно до ужаса. Демон доволен.
На нормальный пересказ не хватит духа (его частично стырили).
Не только малиновые сны сбываются.
Забыть боязно
Ну рвано, да. Сны же ж, чего вы хотите..

---

/А. валяется в кровати, завернув голые ноги в любимое одеялко, делает вид, что умирает.
Ч. целует её, она возраждается. Приходит в себя и спрашивает – кто ты?
Ч. смеется
- Почему?
- Потому что ты все время спрашиваешь, кто я.
И смеется дальше. В комнате темно.


///
А. маленькая, она идет с танцев домой, с бабушкой, у нее в руке вишневый сок.
Она болтает без умолку и "поясничает". Бабушка с нарочно грозным видом начинает её щекотать.
А. радуется и визжит – ба, кто ты?
Ба смеется.
- Ты монстр? Ты захватчик? Ведьма?
- Да не знаю я, кто я! - Ба держится за свой большой живот и останавливается, чтобы отдышаться

// …Ба рассказывает эту историю в трубку уже взрослой А. и снова смеется – всегда что-то себе представляла – говорит она.


///
Другая бабушка сидит за праздничным столом, и все её слушают
– вот прихожу с работы и готовлю ужин, а ребенок вертится рядом – ба, давай играть! Давай играть!,
я ей говорю – готовлю, не видишь?
А она – но рот-то у тебя свободен!
Другая бабушка тоже смеется.


/Неприлично взрослая А. сидит за праздничным столом, у телефона, в кровати.. тоже немного посмеивается и отчаянно тоскует по детству.

---

От корпуса до метро Л. успевает рассказать о куче народу, которых А. никогда в глаза не видела. У кого-то шикарные ноги, обтянутые белыми колготками, кто-то курит данхил, у кого-то ужасный вкус на мальчиков, кого-то А. уже напрочь забыла.
У Л. много людей, ужасно много. Не понятно, как А. удалось затесаться и зачем вообще она там, среди них. Интересно, какую чушь Л. рассказывает о ней самой. Впрочем, одного знакомца Л. в свое время уверял, что А. - фея.
А. не хочет быть феей. Она хочет быть марой, ну или на худой конец собой.
А. думает, что Л. болван, раз считает её феей. Ну романтик, не болван, там не далеко.

Л. жалуется, что редко видит А.
Л. спрашивает, злится ли она.
А. злится от вопроса.
А. скоро совсем перестанет отвечать.

Л. пишет ей письмо, где требует любви или ненависти, на меньшее он не согласен. А. не хочет ни любить, ни ненавидеть, А. хочет домой и треклятой свободы. Она смотрит на свое любимое разноцветное дерево, докуривает, сворачивает письмо и идет к метро в своем желтом шарфе.

---

Сказочка про человека с гитарой

Однажды на набережную пришел человек с гитарой. Он сидел на разогретом солнцем каменном бордюре и играл. Играл и ночью, когда камни остывали и никто, кроме Луны не наблюдал за ним. Волны подбирались ближе, чтобы слушать, а потом уносили мелодию с собой. Человек продолжал играть и петь, и играл он так долго, что бордюр стал называться бардюром. Человек с гитарой пел обо всем, что видел, и чайки подпевали ему.
Однажды он ослеп. Но не заметил этого и продолжал играть. Раньше он пел о том, что видел, теперь стал петь о том, что мог бы видеть. А это намного больше, и он пел, не останавливаясь.
Чайки по-прежнему ему подпевали, и волны по-прежнему уносили мелодию дальше по реке. Говорили, если его музыка кончится, волнам незачем больше будет бежать дальше.
Человек с гитарой умер. Но и этого он тоже не заметил. Волны унесли его тело и гитару так же, как уносили мелодию. А чайки продолжали подпевать.

@темы: псевдотворчество

---

Полкнижки Киркегора, датская дребедень, древнедатская дребедень. Третий день (осторожно, рифма)
Учеба полным ходом, только пугаться и успеваешь.
На столе недопрочитанный Фаулз с его чертовой Грецией, хорошей погодой и переменчивым одиночеством. Надо дождаться зимы, чтоб дочитывать - контраст сильней. Может, отвлекусь, а может зависть сожрет меня заживо.
Снова пытаюсь просчитывать реакции. Манипуляции людьми - весело, манипуляция собой - своеобразный абсурд. Ну да нам так и положено, не только учеба возвращается с сентябрем.

Я честно пыталась написать об Л., у него там своя линия, любовная от части, началась. Пустотрепетность та же - в наличии. Но не идет, не хочу людей, даже отзвуков их в голове не хочу. На парах - романтизм, за окном - дожди. Байроновский плащик..
- ну мокро, мокро мне без него.

В следующей серии

---

Люди дожидаются момента, когда у меня едет крыша, и решают, что именно сейчас надо выяснить отношения или наставить меня на путь истинный.
К концу месяца я переругаюсь со всеми, с кем только можно, и уеду заводить новых людей для ругани.
Сессия кончилась - ура. Теперь больше ничто и никогда не омрачит нашего существования. Все должны радоваться. А кто не будет - выгоним из дома и изобьем палками.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Почему, когда внутри тебя рождается чудо, солнце так быстро уходит?
Почему, когда внутри тебя рождается чудо, ты топишь его в кофе?
Почему, когда внутри тебя рождается чудо, ты, отворачиваясь от луны, воплощаешь собой бессмысленность?

Почему, когда внутри тебя рождается чудо, оно должно умереть раньше, чем ночь закончится?

---

Когда итеричка устаёт, на смену ей приходит вполне состоявшийся шут. Осматривает он разгромленную в хлам комнату, улыбается блаженно-тупой улыбкой и откидывается на подушку.
Смеяться над собой нужно, издеваться, пожалуй что, тоже. Только в меру.
Иногда кажется, что Ч. не знает границ. Эта ядовитая самоирония кажется фальшивой. особенно если всплывает по любому поводу. Может, правильней, как Л., психовать и буйствовать, бежать чуть что с крыши бросаться, ну худой конец миллионами способов расписывать воображаемую смерть. Это импульс, но зато первичный. Потом он снова спрячется в свою эстетику и будет снова чувствовать себя на коне. У Ч. всё наоборот. Радость искренна, а как только вылезает гадость - занавесочки-занавесочки-занавесочки-улыбаемся.
Две крайности.
отличные из них двойники выходят, ничего не скажешь.

Злость дает силы. Грубая правдивость сковывает сердце. Я устал. Срезаю эмоции, все, потихоньку, как мятные листья - они тоже сохнут.

---

Вымирание. Глобальное потому что.

Сейчас я могу отказаться. Я почти не верю. Доказательства в пользу отказа собраны, разложены по полочкам.. смотрят на меня с этих чертовых полочек, ухмыляются и наблюдают за тем, как я задыхаюсь.

Маковое поле. Голова болит.

---

Тело устало, оно уже ничего не хочет, а только как ребенок маленький хнычет и капризничает вместо того, чтобы засыпать - хотя именно это ему и нужно.

Мизантропия вкл.
Люди редко понимают, что их не понимают. Прячутся за намеками, а потом огребают. Так им и надо, нечего меня хотеть.
Вот действительно. Либо пусть манипулирют напропалую, либо формулировать учатся. Я толерантен и понимающ, но. Моя вера в человечество порядком устала подыхать и воскрешаться без особого повода.
Л. вот молодец. Любит, пишет себе стихи и совершенно адекватен при всем своем сумасшествии. От него хоть понятно, чего ждать. Пусть бы даже это был прыжок с крыши, тем не менее.
Он ругает Камю, а меж тем его теория абсурда вполне объясняет то, что.. ну как это? между нами.
Л. не понимает меня, я не понимаю Л., при этом мы отлично уживаемся. То, что вроде как должно отдалять, наоборот сближает. Приятие без понимания. Потому что оба честные.
Ф. вот тоже ни хрена не понимает, но она даже и не в курсе, что что-то нужно понимать. Так что совмещение частичное. Более чем.
(А с Ч., кстати, не ясно, есть там понимание, нет ли. Потому что чертова рефлексия.. или нет, скорее пустые противоречивые эмоции. Ни сфера чувственного ни сфера разумного толком мне рассказать ничего не могут, а кричат наперебой, так что хоть уши затыкай)
Мизантропия выкл.

Л. снова чью-то биографию подбросил, но что-то мне подсказывает, отправиться она лесом (темным, где её успешно зарежут. из-за угла, да, как в песенке)
Голова помыта, и это уже довольно неплохо. Не надо требовать многого.

С дурацким (буквально) всех праздником.

---

Шла в обход к метро. Март, снег. А я как последний дурак без шапки. Потеряла потому что. И куртку зимнюю порвала, так что - весна не весна, а ходить можно только в пальто. (Тупо зашить лень же, естественно) Шла, шла, уши мерзли. И вдруг поняла - одиночество.

В рюкзаке вино и мороженое. Может, и не нужен никто. Пустотрёпа только не хватает. Есть ли связь меж пустотрёпом и пустотрепетностью?
У буддистов или кого там есть практика молчания для накопления энергии. Вот, чую, тоже ее коплю, только не ту.
Эге-гей - говорю - легкое дыхание.
Ну и все. Ширлы-мырлы не пройдут.

Завтра недопраздник, в четверг игра и человек, которого не боюсь, ибо уже не жду ни черта. Живём.
Книжку бы еще

---

Истерично

Есть люди. Нет людей. Найди десять отличий.

---

Во мне (трагично) умирает трагик

Не страшно быть песчинкой во вселенной.
Страшно быть песчинкой в его жизни.

---

Сны и страхи. Успокоительное (?)

/Ч. думает, сложно засыпать, когда рядом человек. Ч. думает, сложно засыпать, когда рядом человека нет.
А. думает, когда рядом спит человек, он не рядом, так кажется. Он даже немного перестает существовать.
Л. не думает. Л. спит. //


Продолжаю коллекционировать причины, по которым спать нельзя. Именно что нельзя. Неправильно. Страшно.
Сон означает конец дня. Ты прожил его, устал и сдался сну. Несущественный, маленький, незначительный, но конец. На него еще надо решиться. Если бы каждый расценивал сон как завершение маленькой жизни, уложенной в 10-12-14-сколько-там-вы-упели-прободрствовать часов, он бы не сдавался так просто. Он бы тоже требовал завершенности, свершений, последней чашки мятного чая, наконец. Потому что нельзя вот так вот просто, бездумно взять и заснуть – это варварство, автоматизация. Хотя с ней, бесспорно, легче. Те люди, что не думают о концах и присутствии смысла, засыпают мгновенно,стоит только принять горизонтальное положение. Укладываются в те самые легендарные семь минут, наверное.

Сравнение сна со смертью много где встречается, его пропускаешь поначалу, красиво и ладно бы. Но иногда – случается – погружение. Когда чтец становится актером за решеткой текста – он держится за нее, трясет, пытается согнуть, выломать, сбежать, он чувствует ее ржавый холод между пальцами, он знает, она настоящая; и тогда он верит.
Вера приходит случайно и насильственно, выгнать ее так просто не выйдет. Схватилась за внутренности, держится, если и вытащат – лишь вместе с ними, не иначе. И приходится каждую ночь в пустоту прыгать, верить еще во что-то. Раз все засыпают, значит, я просто дуралей. Просыпался до этого, как же может быть что в следующий раз не проснусь? Но бывает, знаешь же, что бывает.
Ложишься, закрываешь глаза, слушаешь сердце, считаешь удары.

Никогда нельзя проснуться тем же, кем засыпал. Даже если постараться. Утром унылье, порочное, ленивое, никаких причин разлеплять глаза и жить. Кроме будильника и пар, разумеется. И это все несмотря на содержание снов - по нарастающей угнетает, обезоруживает, выматывает.

Снится насилие. Разное и пугающее по утру. Потому что – ну вот не должно сниться обилие кровищи, мяса, поножовщины и прочего юным созданиям с ранимой душой. А всё это держится, прочно, который год. И вроде бы забавляет абсурдность, нескладность, но. Мыслишки подсказывают – бояться надо, всего бояться. Ох ты моя милая, ранимая душонка, вся в страхах, как в плюще, завязла, и рада.

Недавно начали сниться двойники Ч. Двойники, потому что совсем на него не похожи. Не внешне – внешне он вообще во снах редко бывает самим собой. Но есть знание того, кто перед – Ч. или не Ч. Или двойник.
Разговоры с двойником не поддаются запоминанию. Но в них нечто пошлое, грубое, вызывающее глухое отчаяние. От таких снов плачешь сквозь сон, устаешь как от живых переживаний. А просыпаешься – смотришь вокруг, ищешь тело, вспоминаешь, какое оно и его обладатель, и только тогда успокаиваешься. Потому что неправда снилась, на самом деле все хорошо, безопасно и поводов для отчаяния не больше, чем обычно. И только засыпать снова немного боязно, лучше бы не.

А бывает, снится что-то пустоголовое, безыдейное. (Восхищенных снов не было с лета) И там, во снах, я не знаю, кто я. Нет лица или несколько лиц, попеременно или одновременно. Никто не зовет меня по имени, я не знаю ни своего пола, ни что за роль у меня в этом сне. Я могу быть сторонним наблюдателем, а потом вдруг становиться одним из персонажей, который действует сам, не согласуясь с сидящей внутри него мной. Все и никто.
И потому, просыпаясь, поначалу тоже не знаешь, кто ты. Что происходит. Что за место, время, сюжет. Воспоминания всплывают, но кто поручится за то, что они более настоящие, чем те, предыдущие?
Ответы каждый добросовестный философ сам изобретает, а я просто путаюсь и пугаюсь. Привычка. И может быть, спать после всего этого, не так просто и приятно, как раньше, в пору бездумья, но делать это надо. Иначе – ты сама знаешь – нервы расшалятся, они только случая и ждут, нечего им потакать, и так им вольготно живется. Так что спи. Спи. Пятый час. Спи, чёрт возьми, и не бойся.

---

А не может заснуть. А думает о Ч., ворочается и хочет чаю. С халвой. Или спать? Или чаю? Или спать? С халвой! А. вздыхает, сбрасывает одеяло, идет ставить чайник.
Ч. наверняка спит и бродит по какому-то своему городу, снящемуся специально чтобы по нему бродили. Или снова спит вместо А., то ли мешая, то ли помогая ей выспаться.
Л. спит точно, и сны его кишат битвами. Умрет ли он сегодня или нет? Проснется рано-рано и скорее всего разбудит А. первой же смской. Во второй извинится. В третьей велит спать дальше. В четвертой сообщит, умер ли сегодня во сне или нет.

А. допивает чай, зарывается в одеяло, пряча лицо. До первой смски остается от силы полчаса.

---

Меж тем сбегание в пустоту оказалось не страшным, приятным и исключительно правильным. Ибо вот уже третий день процветают счастливые мысли. Температурное тело чует весну. Чего оно её чует в начале февраля, не ясно, тут даже солнышка нет, и тем не менее.

________

А. продолжает разыгрывать сценки на троих. Огребает n-ое количество противоречивых эмоций. Жалеет, что в самом начале налажал.

/А. идёт по улице, чувствуя две пары глаз, проедающих спину насквозь.
А. стоит на платформе, слева Л., справа Ч. Как под конвоем.
Напряженное молчание, нервные улыбки, со скрежетом сжимается сердечная мышца. //

Нелепица, глупая шутка. А. не может объяснить ни себе, ни Ч., почему глупая шутка не заслуживает столько внимания.

/- Теперь у меня паранойя - говорит Л. - Мне кажется, все кольца, которые подарил не я, подарил он.
Л. не знает, на чьей полке пылится кольцо. А. без особого рвения глушит остатки стыда. //

..в своё время А. сделала глупость, после изящно приравняв её к другой. Всем поровну. А. ни при чем, А. просто не думает иногда.
А. не формулирует вовремя - а потом всё, никого не волнует, какой пугающей оказывается запоздалая формулировка. Предательство. Два предательства.
Громкословие, конечно. В действительности - мелочи. Чувствовать себя подлецом это, впрочем, не мешает.


И пора прекращать развлекаться я граблями. Что по ним одним и тем же ходить - вон их сколько, разных и замечательных, наступай - не хочу.

---

Слишком уязвленное состояние говорящего не в пустоту, но в чужое молчание.

Страшно, потому что кажется – снова сбегу в пустоту. В бездействие, в холод, в ворох старо-заброшенных мыслей.
Певчий, как бы усердно его шпротами не откармливали, сдохнет день на третий;
И будет моё одиночество шляться по улицам, в окошки заглядывать, дрожать, встречать бродячих собак, молчать, не хотеть просыпаться.

В свое время А. развлекалась рисованием повешенных арлекин. У каждого своё веселье.
Пьеро, не трожь чужие маски.

---

Стоит на время забыть, как звучит счастье.
Надо только пережить какое-то количество недель. Как пережить, зачем пережить - уже все-равно. И это страшно, если за словами нет какой-нибудь в меру лицемерной рожи, которая на самом деле иногда дрожит от честолюбия и краснеет со стыда. Но нет рожи, ни честолюбивой, ни стыдливой, ни лицемерной. Есть только улыбка и всё остальное. И никакой разницы между представителями всего остального. Никакой. Совершенно.
Солнце так отчаянно бьет в окно, наверное, тоже садиться не хочет. А придется. Сесть, заткнуться, не светить. Потому что так заведено, и никому ничего не объяснить. Это зима - и не рыпайся.