Доброе утро.
А. видит во сне мертвый город на дне огромного каньона, бесконечные змеящиеся тропинки, блёкло-медные храмы, уходящие ломаной скалой в небо. А. стоит среди людей и знает, что сейчас все бесконечные тропинки затопит водой, и город снова станет мертвым. Так было всегда, если кто-то приходил в мертвый город. Еще А. знает, что может спасти людей, если принесет себя в жертву местным богам. Нужно всего лишь не пытаться спастись самой, не метаться в поисках места повыше, не глотать жадно воздух до самого конца. Нужно всего лишь стоять на месте, когда вода зальет очередной храм, дождаться богов и принять смерть.
А. не знает никого из людей вокруг, все лица затерты, там совершенно точно нет ни друзей, ни родственников. А. не знает, зачем ей кого-то спасать. И почему она одна знает, как это сделать? А. не знает ничего, кроме того, что так надо.
И еще ей очень нравится вид блёкло-медных храмов. Она любуется ими, пока люди бегают по бесконечным тропинкам, еще надеясь, что какая-нибудь из них окажется небесконечной и спасительной. Она ждёт, пока вода медленно наполняет легкие, и поток смывает её, швыряя о скалы. Да здравствует трагическая смерть во имя неизвестных людей.
И тут появляются водянистые боги, голубоватые, прозрачные, спокойно-холодные как само море. Морю все равно, даже когда в нем кто-то тонет, когда рыбины жрут друг друга, когда где-то стреляют корабельные пушки, когда кто-то швыряет гарпун туда, где вода тут же становится красной. Воды так много, что это ненадолго, здесь все растворится со временем, каждая кровь и каждая смерть. Море просто дышит волнами, всегда оставаясь холодным внутри. Штормы не трогают душу моря, не важно, что творится на поверхности, не важно, что придет из внешнего мира, море примет все, и все забудет раньше, чем коснется дна последнее затонувшее воспоминание о жизни.
Трагическую смерть во имя неизвестных людей может принять только тот, кто спокоен уже. Спокоен и холоден как море. Он принимает свою смерть так же как потом будет принимать её от других. Так и становятся местными водяными богами. Спокойно-холодные боги смотрят на А, и А. так же спокойна, потому что теперь она одна из них
А. не знает никого из людей вокруг, все лица затерты, там совершенно точно нет ни друзей, ни родственников. А. не знает, зачем ей кого-то спасать. И почему она одна знает, как это сделать? А. не знает ничего, кроме того, что так надо.
И еще ей очень нравится вид блёкло-медных храмов. Она любуется ими, пока люди бегают по бесконечным тропинкам, еще надеясь, что какая-нибудь из них окажется небесконечной и спасительной. Она ждёт, пока вода медленно наполняет легкие, и поток смывает её, швыряя о скалы. Да здравствует трагическая смерть во имя неизвестных людей.
И тут появляются водянистые боги, голубоватые, прозрачные, спокойно-холодные как само море. Морю все равно, даже когда в нем кто-то тонет, когда рыбины жрут друг друга, когда где-то стреляют корабельные пушки, когда кто-то швыряет гарпун туда, где вода тут же становится красной. Воды так много, что это ненадолго, здесь все растворится со временем, каждая кровь и каждая смерть. Море просто дышит волнами, всегда оставаясь холодным внутри. Штормы не трогают душу моря, не важно, что творится на поверхности, не важно, что придет из внешнего мира, море примет все, и все забудет раньше, чем коснется дна последнее затонувшее воспоминание о жизни.
Трагическую смерть во имя неизвестных людей может принять только тот, кто спокоен уже. Спокоен и холоден как море. Он принимает свою смерть так же как потом будет принимать её от других. Так и становятся местными водяными богами. Спокойно-холодные боги смотрят на А, и А. так же спокойна, потому что теперь она одна из них